WarFace лучший рассказ
Команда разработчиков игры warface проводила конкурс среди игроков и разыгрывала игровую видеокарту. Лучшим был признан рассказ игрока necrosys.
ЛИЧНЫЙ СЧЕТ
Этого нет. Нет смятой сигаретной пачки, заправленной за ремень шлема, нет щурящихся на солнце усталых глаз, измазанного грязью лица. Это не враг. Просто картонная мишень. Кусок бумаги с перекрестьем на груди.
Разве это война, когда звучит один выстрел?
Враг не уйдет, если попал в перекрестье. У врага много глаз, у меня один – диоптрический…
Убить кусочком свинца.
Убить нажатием пальца.
Сердце стучит тихо и спокойно, будто прячется в грудной клетке, чтобы его никто не увидел и не услышал. Перед глазом только линии и цифры. Сухая бездушная математика. Время, расстояние, скорость. Может, как и я сейчас, меня самого выцеливает кто-то?
Глухой, задушенный глушителем щелчок.
Нож погрузился в намокшее от пота дерево приклада. Еще одна зарубка. Еще один труп на камнях.
Я посмотрел на гильзу, что была зажата в пальцах, развернул ее, заглянул в маленькую черную дырочку внутри латунного ободка. Маленькая тьма. Но такая бесконечная, как и везде вокруг. И душа врага в ней.
Я положил гильзу в лужицу на грязи и ладонью сгреб на нее размокшую сырую землю. Пальцем нарисовал крест.
Враг не заслуживает уважения, пока не убит из снайперской винтовки. Пока не обрел последнее пристанище зарубкой на древесине.
И снова даже издалека слышна тяжелая поступь. Закованная в тяжелую броню ступня с хрустом продавливает выбеленный коровий череп в пыли. Щелчки вгоняемых в патронник пуль…
Машина смерти…
Джагернаут.
Стволы дьявольской мясорубки провернулись всего лишь раз – все шесть, сожрав сразу большой кусок ленты. Грохот заглушил все звуки.
Первая же очередь шарахнула коротко и тут же нашла цель – зазевавшийся штурмовик в подкате напоролся на пули. И те с хрустом вгрызлись в него, кромсая и потроша, словно рыбу, смешивая с перепаханной землей. Плеснула кровь и штурмовика размазало по земле, даже винтовку очередью пулемета вбило в землю, переломило, перекорежило.
Эхо выстрелов заметалось между скал, искажаясь, будто сатанинский хохот…
Инженер высунулся из-за стены. Всего на мгновенье.
И тут же свинцовый шквал накрыл его, подмял под себя, пригвоздив к полу. Он не успел даже вскрикнуть – пули растерзали его. Кровавой моросью покрылись кусты. Багровые ручейки потекли по камням.
А вот медик успел. Пули уже начали глодать его, когда он сумел укрыться за деревом. Посыпались щепки, выбитая пулями древесная кора. Мелькнул пакет полевой аптечки, затем подковы дифибрилятора. Истекающие кровью трясущиеся руки, запотевшее окно противогаза.
Мерзко хрустит дифибрилятор – раненый медик под пулями пытается вернуть кого-то с того света. Вот мелькнула фигура где-то сбоку… Черт, неужели?! Таймеры смерти обнулились, а медик, теряя жизнь, истекая кровью, кружит вокруг Джагернаута, сжигая броню разрядами дифибрилятора.
И утекающие цифры отсчитывали последние мгновения кровавых салок… умирающего медика и вращающихся стволов пулемета, кошмарной нескончаемой очередью перепахивая за его спиной бесплодную землю.
Над головой шум винтов транспортника, отрываюсь, смотрю вдаль… Массивная черная тень, разрубая лопастями неподвижное жалящее небо, заходила на посадку. Не важно выжил ли кто-то вообще. Вертолет всегда прилетит. И всегда дождется.
Медик, в изорванном бронекостюме, покачиваясь, стоит над искрящейся грудой металлолома. Остывающий пулемет вращается вхолостую, наматывая на стволы сухую траву. Пыль, поднятая винтами, засыпает дымящиеся останки, сожженный энергоблок и тело перемолотого очередью инженера…
Медик сбросил противогаз, облокотившись о дробовик, обессиленный, рухнул на колени. Не то слезы, не то пот стекали по его мертвенно-бледному лицу, падали на останки инженера и пистолет-пулемет, который тот, даже мертвый, продолжал сжимать в оторванной руке.
Подсвеченный красным снайперский маскхалат.
Он целится в голову медика… И тогда ты нажимаешь курок.
Разве это война когда звучит один выстрел…
Когда победить невозможно, остаться в живых – уже победа. Мы выжили, мы победили в этом бою… Но война закончится только тогда, когда будет похоронен последний солдат. И пока мы живы, мы будем драться.
Драться до последней капли крови.
Этого нет. Нет смятой сигаретной пачки, заправленной за ремень шлема, нет щурящихся на солнце усталых глаз, измазанного грязью лица. Это не враг. Просто картонная мишень. Кусок бумаги с перекрестьем на груди.
Разве это война, когда звучит один выстрел?
Враг не уйдет, если попал в перекрестье. У врага много глаз, у меня один – диоптрический…
Убить кусочком свинца.
Убить нажатием пальца.
Сердце стучит тихо и спокойно, будто прячется в грудной клетке, чтобы его никто не увидел и не услышал. Перед глазом только линии и цифры. Сухая бездушная математика. Время, расстояние, скорость. Может, как и я сейчас, меня самого выцеливает кто-то?
Глухой, задушенный глушителем щелчок.
Нож погрузился в намокшее от пота дерево приклада. Еще одна зарубка. Еще один труп на камнях.
Я посмотрел на гильзу, что была зажата в пальцах, развернул ее, заглянул в маленькую черную дырочку внутри латунного ободка. Маленькая тьма. Но такая бесконечная, как и везде вокруг. И душа врага в ней.
Я положил гильзу в лужицу на грязи и ладонью сгреб на нее размокшую сырую землю. Пальцем нарисовал крест.
Враг не заслуживает уважения, пока не убит из снайперской винтовки. Пока не обрел последнее пристанище зарубкой на древесине.
И снова даже издалека слышна тяжелая поступь. Закованная в тяжелую броню ступня с хрустом продавливает выбеленный коровий череп в пыли. Щелчки вгоняемых в патронник пуль…
Машина смерти…
Джагернаут.
Стволы дьявольской мясорубки провернулись всего лишь раз – все шесть, сожрав сразу большой кусок ленты. Грохот заглушил все звуки.
Первая же очередь шарахнула коротко и тут же нашла цель – зазевавшийся штурмовик в подкате напоролся на пули. И те с хрустом вгрызлись в него, кромсая и потроша, словно рыбу, смешивая с перепаханной землей. Плеснула кровь и штурмовика размазало по земле, даже винтовку очередью пулемета вбило в землю, переломило, перекорежило.
Эхо выстрелов заметалось между скал, искажаясь, будто сатанинский хохот…
Инженер высунулся из-за стены. Всего на мгновенье.
И тут же свинцовый шквал накрыл его, подмял под себя, пригвоздив к полу. Он не успел даже вскрикнуть – пули растерзали его. Кровавой моросью покрылись кусты. Багровые ручейки потекли по камням.
А вот медик успел. Пули уже начали глодать его, когда он сумел укрыться за деревом. Посыпались щепки, выбитая пулями древесная кора. Мелькнул пакет полевой аптечки, затем подковы дифибрилятора. Истекающие кровью трясущиеся руки, запотевшее окно противогаза.
Мерзко хрустит дифибрилятор – раненый медик под пулями пытается вернуть кого-то с того света. Вот мелькнула фигура где-то сбоку… Черт, неужели?! Таймеры смерти обнулились, а медик, теряя жизнь, истекая кровью, кружит вокруг Джагернаута, сжигая броню разрядами дифибрилятора.
И утекающие цифры отсчитывали последние мгновения кровавых салок… умирающего медика и вращающихся стволов пулемета, кошмарной нескончаемой очередью перепахивая за его спиной бесплодную землю.
Над головой шум винтов транспортника, отрываюсь, смотрю вдаль… Массивная черная тень, разрубая лопастями неподвижное жалящее небо, заходила на посадку. Не важно выжил ли кто-то вообще. Вертолет всегда прилетит. И всегда дождется.
Медик, в изорванном бронекостюме, покачиваясь, стоит над искрящейся грудой металлолома. Остывающий пулемет вращается вхолостую, наматывая на стволы сухую траву. Пыль, поднятая винтами, засыпает дымящиеся останки, сожженный энергоблок и тело перемолотого очередью инженера…
Медик сбросил противогаз, облокотившись о дробовик, обессиленный, рухнул на колени. Не то слезы, не то пот стекали по его мертвенно-бледному лицу, падали на останки инженера и пистолет-пулемет, который тот, даже мертвый, продолжал сжимать в оторванной руке.
Подсвеченный красным снайперский маскхалат.
Он целится в голову медика… И тогда ты нажимаешь курок.
Разве это война когда звучит один выстрел…
Когда победить невозможно, остаться в живых – уже победа. Мы выжили, мы победили в этом бою… Но война закончится только тогда, когда будет похоронен последний солдат. И пока мы живы, мы будем драться.
Драться до последней капли крови.
Комментарии
Отправить комментарий